О таких пишут книги,
О таких пишут песни,
Мне чертовски хотелось быть с нею вместе,
Говорили, что у нее вместо сердца - кусочек льда,
Что в крови у нее маловато огня,
Но так говорили те, кто не смог
Даже переступить через ее порог,
Она просто говорила им "Вон!",
И на их щеках оставляла печать ее ладонь.
Ей нравился на экране красавец Брюс Ли,
Ее звали Железной Дамой, а не какой-нибудь крошкой,
Не какой-нибудь Натали...
Она подошла ко мне в полночь
И сказала, отпив из стакана:"Бог тебе в помощь!
Мне нравятся твои загорелые руки,
В этом проклятом городе и мухи дохнут от скуки,
Каждый строит свой дом и заборы,
Каждый строит свой дом и заборы,
Уведи-ка меня за те синие горы,
Не задавай мне глупых вопросов, не заводи разговоров...".
Хоть я не был похож на красавца Брюса великого Ли,
со мной уехала в полночь Железная Дама, А не какая-нибудь крошка, какая-нибудь Натали!
Жгли костры, пели песни,
Года три пробродили мы вместе…
(c) М. Пушкина
О таких пишут песни,
Мне чертовски хотелось быть с нею вместе,
Говорили, что у нее вместо сердца - кусочек льда,
Что в крови у нее маловато огня,
Но так говорили те, кто не смог
Даже переступить через ее порог,
Она просто говорила им "Вон!",
И на их щеках оставляла печать ее ладонь.
Ей нравился на экране красавец Брюс Ли,
Ее звали Железной Дамой, а не какой-нибудь крошкой,
Не какой-нибудь Натали...
Она подошла ко мне в полночь
И сказала, отпив из стакана:"Бог тебе в помощь!
Мне нравятся твои загорелые руки,
В этом проклятом городе и мухи дохнут от скуки,
Каждый строит свой дом и заборы,
Каждый строит свой дом и заборы,
Уведи-ка меня за те синие горы,
Не задавай мне глупых вопросов, не заводи разговоров...".
Хоть я не был похож на красавца Брюса великого Ли,
со мной уехала в полночь Железная Дама, А не какая-нибудь крошка, какая-нибудь Натали!
Жгли костры, пели песни,
Года три пробродили мы вместе…
(c) М. Пушкина